Как и всем людям во все времена ничто человеческое древним японцам было не чуждо. Экзальтированные аристократы, воспитанные в духе особой философии, предписывающей воспринимать мир через призму "ускользающей красоты", имеющие много времени на то, чтобы чтобы обдумывать свои чувства и предаваться им, скажем так... любили любить. О моногамии в привычном для нас понимании этого слова речи не шло. Это было не принято, а потому внебрачные или многочисленные брачные связи были не просто вариантом нормы, а самой нормой.

Чтобы говорить о том, как обычно это происходило, надо сделать небольшое лирическое отступление. Поэзия в жизни японца периода Хэйан играла колоссальную роль. В сущности, она была рядовой нормой передачи информации. Традиционные пятистишия вака - это не совсем то же самое, что наша поэзия. Они выполняли чисто утилитарную функцию и служили универсальным способом выразить или зафиксировать свои мысли и чувства, в том числе в делах сердечных. Умение слагать стихи ценилось очень и очень высоко, считалось достоинством и добродетелью. Японский язык удивительно богат на омофоны и омографы, поэтому послание могло иметь не одно "второе дно". Это важно, потому что в любовной переписке эти особенности использовались на полную катушку.

Любовный этикет древней ЯпонииИтак, завязывание отношений обычно начиналось с переписки. И поэтический талант обоих адресатов мог сыграть немалую роль в исходе эпистолярного романа. Вообще-то, откровенно говоря, особого выбора в форме у людей не было. Дело в том, что женщины-аристократки в тот период особо не имели возможности общаться, с кем они хотят. Я встречала разные мнения относительно этого вопроса. По одной версии, молодых женщин вообще никому особо не показывали (и если общаться - то через ширму или стенку), по другой - нельзя было показывать незнакомым, поэтому изначально общение происходило опять же через какую-нибудь преграду, да еще с участием посредника (чаще всего слуги).

Ну, они и приноровились писать друг другу стихи, чтобы "прощупать почву". При этом, стихи обязательно с каким-нибудь подвывертом, чтобы испытать предмет платонической (пока) страсти на предмет образованности и живости ума. Например, в своем "Дневнике" Идзуми Сикибу (одна из известнейших женщин-литераторов того времени) описывает историю своей любви с принцем Ацумити. В дневнике полностью приводится их переписка.

И вот, в начале отношений женщина получает от принца цветок померанца. Она с лету распознает в этом жесте намек на классическое стихотворение из антологии "Кокинвакасю" (поиски пути от сердца к сердцу):

"Пятой луне Навстречу расцвел померанец. Его аромат Вдыхая, вдруг вспомнил: так пахли Когда-то ее рукава".

И пишет ответ: "Чем рассуждать Об этом запахе нежном, Я предпочла бы Услышать кукушку - так же Звучит ее голос, иль нет?.."

Тут опять надо сделать лирическое отступление. Дело в том, что принц Ацумити - брат человека, которого любила Идзуми Сикибу и который умер незадолго до начала всей этой истории. То есть, посланный цветок с одной стороны является знаком внимания, с другой - призван подчеркнуть тоску пославшего о брате и просьбу разделить эту печаль. Идзуми Сикибу дает понять, что поняла намек, а также намекает, что хочет получить ответ от принца и гадает, похож ли он на своего брата. Образ кукушки выбран потому, что в Японии она очень четко ассоциируется с померанцем, а с другой стороны, связан с "Пятой луной", то есть, тем временем, когда стихотворение было написано. Таким образом, как мы видим, сложное наслоение символов позволяет будущим любовникам "сказать" друг другу намного больше, чем кажется с первого взгляда.

Итак, завязавшийся "по переписке" роман какое-то время не выходит за рамки эпистолярного. Кавалер и дама регулярно обмениваются посланиями, прощупывая почву. При этом, в идеале, следуя неписаным правилам. Так, например, было принято сетовать на то, что признание в любви не приносит облегчения, а только усугубляет страдания. И соответственно, жаловаться на свои душевные невзгоды. Писать ответ следовало, основываясь на строчках из полученного письма. При этом, нередко это использовалось для обращения аргументов противоположной стороны против нее же самой. Так же часто формальное соблюдение этого правила позволяло переходить в другую плоскость и на другую тему, за счет упомянутых выше омофонов и омографов.

Но вот - свершилось. Консенсус достигнут, встреча состоялась, изголовья соединены. Кстати, приходить на любовное свиданье мужчине полагалось после захода Солнца, под покровом ночи. А уходить от избранницы до того, как забрезжит рассвет. Так вот, после проведенной вместе ночи мужчине полагалось утром послать возлюбленной письмо. Причем, чем раньше - тем лучше. Отсутствие послания считалось ужасным оскорблением и четким знаком, что серьезными он эту связь не считает. Такие стихотворения назывались "кинугину-но ута" - "песня разъединенных одежд". Содержимое послания могло серьезно повлиять на дальнейшее развитие отношений. И оно обязательно должно было содержать слово "кои" - "любовь". Помимо этого, традиция предписывала сравнивать свои чувства до и после совместной ночи, подчеркивая, что теперь они стали намного сильнее. Женщина же в ответ должна была подвернуть сомнениям чувства мужчины, кокетливо выразить недоверие к его серьезным намерениям.

Как ни парадоксально, мужчина в эпоху Хэйан мог иметь "официальных" и "не официальных" любовниц. Чтобы перевести даму в разряд первых, полагалось после первое проведенной вместе ночи посещать ее еще три ночи подряд.

Стихотворения служили не только для установления отношений, но и для сохранения их. В литературе очень популярен сюжет в стиле "Он, вроде бы, к ней охладел, но она сложила стихотворение - и его чувства не просто вспыхнули с прежней силой, но стали еще более пылкими". То есть, вака были универсальной формулой "выяснения отношений", воспринимались исключительно серьезно и составляли существенную часть образа человека в глазах окружающих. Искусство хорошо слагать стихи могло возродить интерес и подогревать его. При этом, не считалось зазорным, если оставленный без внимания человек (будь то мужчина или женщина) писал несколько посланий подряд, стремясь привлечь внимание своей зазнобы.

Если мужчина или женщина охладевали к объекту прежней страсти, можно было послать цветок (веточку определенного растения) с соответствующим стихотворением, чтобы напомнить о своем существовании или посетовать на невнимание. Несмотря на это, мужчины нередко бросали своих подруг и игнорировали их страдания. Ожидание было обычным делом для женщины эпохи Хэйан: каждый вечер она гадала, придет ли кавалер к ней под покровом тьмы, или снова предпочтет другие дела (других женщин?) ее обществу. Если она была "не официальной" любовницей, то тем более он не имел перед ней никаких обязательств. Справедливости ради надо сказать, что и обратные случаи бывали: жестокосердная женщина могла отвергнуть влюбленного мужчина, предпочтя ему соперника. Но это случалось все же реже.

Впрочем, не все было печально. Красивые счастливые истории любви, равно как и браки, могли развиваться вот из таких "романов в письмах". Поэтический дар, живость ума, знание классической поэзии ценились в это время не меньше, чем положение в обществе и привлекательная внешность.

В Японии был распространен интересный обычай с говорящим за себя названием ёбай 婚、夜這い.

Слово произошло от глагола «ёбау» со значением «призывать» и записывается двумя иероглифами «Ё» со значением вечер-ночь и «Хау» со значением «ползти украдкой». Суть же самого обычая Ёбай сводится к тайному посещению женщины ночью с целью соблазнения спящей красавицы и занятия с ней сексом, в случае, если дама не будет возражать. Он возник в Древней Японии и особенно был распространен в эпоху Хэйан и у бедных, и у богатых.

ТАКТИКА ЁБАЙ

Молодой человек приглядывал себе девушку или взрослую женщину, с которой хотел бы заняться любовью. Иногда сговаривался с ней заранее, а иногда и нет. Если у него были на нее серьезные виды, то он мог предварительно сговориться и с родителями девушки. Затем он тайком пробирался к ней в дом и легкими нежными прикосновениями будил спящую, пытаясь склонить ее к занятиям любовью.
Если дама не соглашалась, то он должен был уйти. Конечно, так тоже случалось не всегда, нередко такое посещения заканчивалось изнасилованием, но, как правило, такой поворот событий все-таки происходил, если с родителями девушки уже заранее все было улажено.
Также, стоит обратить внимание и на такой момент, что иногда девушка соглашалась только потому, что боялась поднять шум и скомпрометировать себя. Многие мужчины, конечно с успехом, этим пользовались.
Отдельные ловкачи иногда посещали избранниц своих знакомых, если им удавалось получить информацию о том, что, по каким-либо обстоятельствам тот, кого ждали не придет. Под покровом ночи сразу было не ясно, а потом было уже поздно. Более того, некоторым угрожали, что расскажут об их поведении их возлюбленным и таким образом склоняли девушек к продолжению отношений.
В основном посещали молодых незамужних девушек или овдовевших женщин. Во времена Хэйан, для незамужней обычай ёбай мог быть единственной возможностью вступить в брак цумадои, который сводился лишь к посещениям мужем жены по ночам, а жили супруги раздельно, при этом жен у одного мужчины могло быть сколько угодно (другого брака в те времена еще не было).
По поводу морали в Древней Японии, также хотелось бы отметить, что девственницы в браке далеко не всеми приветствовались, особенно, если девица была уже в возрасте. Считалось, что если девица уже пару лет как вошла в брачный возраст и до сих пор девственница, то с ней что-то не так. Поэтому для многих девушек обычай ёбай решал подобные проблемы.
Иногда к потере девственности при помощи ёбай девушку принуждали её родители, особенно если у них на примете уже кто-то был . В этом случае по-быстрому девушку лишали девственности не важно с кем и хотела ли этого сама девушка. А затем уже приглашали жениха на такие же тайные свидания. Иногда замужние женщины также позволяли посещать себя любителям ёбай, но там был реальный риск нарваться на гнев и месть мужа женщины, если бы он об этом все узнал. Ну а добрые люди, они всегда находились, сами понимаете…
С обычаем ёбай тесно связан и праздник любования падающими звездами Танабата. Любоваться звездами было принято парами и заканчивалось это сексуальными приключениями. Не случайно, падающие звезды называли «ёбай-боси».

В патриархальной Японии на протяжении веков любовь не была обязательным элементом семейных отношений.

В XII веке с возникновением класса самураев брак становится моногамным. В самурайских семьях он рассматривался как средство установления семейных альянсов и чаще всего ни о какой любви не могло быть и речи. Это был, скорее, военный или клановый союз, нежели союз двух любящих сердец. Решающее слово в согласии на брак принадлежало старейшинам семей. Послушная жена полностью подчинялась мужу, переезжала в его дом, ее жизнь и собственность переходили в его владение. Именно тогда возник институт накодо (свах), сохранившийся в Японии и поныне, и традиция обмена юйно – обручальными подарками.

Главными действующими лицами в подготовке таких браков выступали не столько женихи и невесты, сколько их родители, а также сваты и свахи накодо. Они являлись важнейшими фигурами в классических японских браках и брали на себя инициативу в поиске подходящих друг другу женихов и невест. Приходя в дом родителей потенциальных новобрачных, накодо, в случае получения согласия на их услуги, поставляли и той, и другой стороне различную информацию о положении дел в домах жениха и невесты, вели подготовку к смотринам. А в их итоге и принималось решение обеих сторон вступать молодой паре в брак или нет. Последнее слово оставалось, как правило, за родителями. Одна из важнейших особенностей японского брака по сговору издавна состояла в том, что посреднику отводилась ведущая роль не только при знакомстве и на начальных этапах общения молодых людей и их родителей, но и в ходе всех последующих переговоров семей о свадьбе, при проведении самой свадьбы и, более того, в надзоре за взаимоотношениями молодоженов после свадьбы. Иначе говоря, накодо в глазах общественности надлежало брать на себя роль поручителя за благополучие последующей супружеской жизни молодоженов. Неслучайно, согласно традициям, вознаграждение за свои услуги сват-посредник получал не в день свадьбы, а в течение ряда последующих лет в виде подарков, подносимых молодоженами дважды в год (на Новый год и в середине лета).
Исходные критерии при выборе пары носили объективный характер. При этом принимались во внимание не только статус семей и родословная обеих сторон, но также возможная ценность новых родственных связей, пригодность невесты в качестве хранительницы семейных традиций и воспитательницы будущих глав семьи. Обязательно учитывались и качества невесты: ее внешность, здоровье, ум, умение вести хозяйство и уровень образованности. К жениху тоже предъявлялись определенные требования. Значение имело, способен ли жених обеспечить семье должные доходы, и совместимы ли темпераменты молодых людей. Учитывались и бесчисленные гороскопические и хиромантические соображения, играющие на Востоке немаловажную роль.

Итак, после того как накодо взялись за дело, наступает решающий момент – миаи – первая формальная встреча предполагаемых партнеров, на которой обязательно присутствуют их родители и сваха. Обычно это обед в ресторане или поход в театр, чему предшествует письменная просьба с приложением фотографии предлагаемого жениха или невесты. Во время этой встречи у будущей пары есть немного времени побыть наедине. Если мужчина и женщина понравились друг другу, они начинают встречаться, если нет – накодо продолжают поиск.

Обряды заключения брака

В древней Японии мужчины вступали вбрак в пятнадцать, женщины - в тринадцать лет. В день, заранее выбранный для заключения брака, мужчина посылал в дом женщины гонца с письмом, сообщающим о его прибытии. Проведя ночь в доме женщины, мужчина возвращался в свой дом и рано утром посылал ей письмо со специальным гонцом (кинугину-но цукаи), который помимо письма доставлял в дом женщины вино, угощение и подарки. На 3-й день после заключения брака проводился обряд обнаружения места (токоро - араваси). Новобрачным подавали особые свадебные лепешки, так называемые лепешки Третьей ночи (микаё-но мотии). Блюдо с лепешками красного и белого цвета подсовывалось под полог к изголовью новобрачных. Мужчина должен был съесть три лепешки, женщина - сколько захочет. Вкушение лепешек Третьей ночи означало заключение брачного союза.

В этот день в доме жены выставляли угощение для мужа и его свиты. Происходило знакомство мужа с родственниками жены.С этого дня брак считался официально признанным и мужчина мог посещать дом жены в любое время.