К тому моменту, как Меламори удалось добежать от своей окраины клана до центра, большинство шиноби, не относящихся к разведке, уже были разбужены криками и стонами ее измученных соратников. К счастью, агония от смерти Смотрящей в телах людей пребывала недолго, потому доносящиеся из редких домиков, жмущихся подальше от резиденции главы, звуки постепенно затихли, а затем издававшие их люди и сами выбежали на помощь своей главе. Лица их были бледны, даже какие-то серые, что особенно подчеркивала ночная зимняя дымка, будто несколько мгновений назад вырванная наживую частичка каждого из них продолжала саднить нещадно, но в то же время заставляла изо всех сил делать эти новые шаги, чтобы чувствовать себя живыми хоть отчасти. На лицах их исказилось страдание с примесью тошноты и отчаяния. Каждый уже понял, что произошло: Смотрящая умерла, и замена ей поступит не скоро. А виновница этой смерти из последних сил неслась в сторону резиденции, в отличие от остальных четко осознавая, что основная опасность таится там и она намного сильнее отразится на судьбах клана, чем смерть двухсотлетней старухи, мечтавшей наконец-то отправиться в мир иной.
Там, в центре, была Нанако-сама, которую жизненно необходимо защитить. Мори давным давно наплевала на свою безопасность, отталкиваясь от скользких досок и прыгая с помоста на помост, игнорируя даже малейшую возможность поскользнуться на ненадежных опорах и полететь вниз аки птица, рискуя запросто свернуть себе шею. Самочувствие куноичи не то чтобы быстро налаживалось, но чакру она восстановить уже порядком успела. Правда, последствия отравления еще давали о себе знать за счет странного шума в голове и какой-то запоздалой реакции на поскальзывание на поворотах, но в целом координация движений потихоньку возвращалась. Меламори даже успела вспомнить о том, как же на улице холодно. Разгоряченное от сражений и бега тело еще плохо помогало осознавать, какая температура за окном, но куноичи явно чувствовала пятками, как "кусается" лед, и явственно ощущала, как со всех сил бьет ветер по груди, выглядывающей из-за распахнутого ворота халата. Ну вот, последний поворот, и она окажется у цели. Люди уже потихоньку выглядывают из домов, заспанные, но вполне целеустремленные. Все равно Мори окажется там раньше, она же бежала сюда целую вечность! Девушка уже отчетливо видела несколько лиловых силуэтов, в один из которых со смаком врезалась полуобнаженная фигура, вооруженная лишь парой клинков и, разумеется, своей окровавленной шевелюрой. Значит, бойня уже началась. Фигура Нанако точно не принадлежала. Тогда, где же она?
Меламори подбежала к атаковавших "лиловых" куноичи и встряхнула ее за скользкие от заливающей их крови плечи. Мутные, по виду плохо понимающие, что на данный момент происходит в действительности, глаза сухо скользнули по лицу брюнетки и, не найдя на нем чего-то, что искали, переключились на еще одного "лилового", подходящего к ним со спины Мори. Девушка обернулась и стремительно послала в его сторону несколько прядей своих волос, которые после нескольких уворотов все же нашли свою цель и пронзили ее от плеча до бедра, пронзая максимальное количество внутренних органов. Где же она это видела раньше? Впрочем, не важно.
- Где Нанако? - прокричала сквозь нарастающий гомон Мори и, поняв, что ответа она сейчас от собеседницы не получит, бросилась к резиденции, попутно сканируя местность на предмет чакры главы. Она же не могла так просто умереть тут. Нанако-сама - сильнейшая из всех, кого Меламори встречала когда-либо. Эта женщина в состоянии справиться с группкой неудачников, отважившихся на нее напасть. Но где же она?! Почему я не чувствую ее чакры?! - Мори уже теряла терпение, когда все еще неверная нога резко скользнула по начинающему замерзать следу из крови. Куноичи накренилась и, не удержав равновесие, шлепнулась вперед, на колени, прямиком нос к носу с оцепеневшим пожилым лицом. Девушка не веря своим глазам схватилась за раскиданные по влажным деревянным помостам седые пряди. Все они были в крови, женщина явно сдавалась с боем. Тощая девичья рука скользнула по морщинистым щекам и по до боли знакомой повязке, которую едва ли спутаешь с любой другой, затем пальцы нащупали рану, прерывавшую течение длинной гибкой шеи уродливым срезом. Губы женщины исказились в гримасе нечеловеческой боли, а в глазах застыло неподдельное непонимание происходящего. Она даже осознать не успела, как уже умерла. Она. Умерла.
Ни звука, говорящего миру об еще одной порции нечеловеческой боли, не сорвалось с ее губ. По бледным щекам Меламори с отчаянной свирепостью катились нескончаемым потоком слезы, обжигающие нежную кожу после пробежки по морозу. Куноичи слабо это ощущала, даже скорее не чувствовала вообще. Все ее внимание занимала огромная рана в душе, та самая, которая практически зажила совсем недавно и вот сейчас злостно порванная и щедро сдобренная солью по вине этих странных людей в фиолетовых одеждах. Да как смели они совершить такое!? Кого угодно, хоть даже весь прочий клан, но только не ее! Будь Нанако-сама сейчас жива, она бы даже за отблеск подобных мыслей на лице влепила Меламори смачную затрещину, но ее бездыханное изуродованное ранениями тело лежит сейчас на пороге резиденции, а глаза ее младшей фаворитки застилает та самая красная пелена, за которую в свое время Мори получила так много нравоучений от все той же главы клана. По холеным черным прядям скользнула чакра и те с бешеной скоростью вздыбились, устремляясь к своим целям. Противники, понявшие, что их миссия здесь завершена, очевидно приняли решение ретироваться, пока заспанные члены клана только только начали стекаться к главному зданию поселения. Двоих из них настигли смертоносные лезвия из чакры, охватывающие пряди волос, - излюбленная техника Нанако-сама. Остальные уже успели в несколько прыжков спуститься с деревьев-исполинов, где гнездились домишки Хиг, на неустойчивую болотистую почву и броситься наутек. Впрочем, Мори отпускать их не собиралась. Куноичи в два прыжка преодолела расстояние от резиденции до земли и вновь направила в сторону неприятелей опасные пряди. Нога ее скользнула по лицу уже мертвого человека. Видимо, каким-то образом эти люди умудрились быстро и качественно снять часовых, чтобы избавиться от проблем со своей ужасной миссией. Лесная темнота, плохо позволяла разглядеть противников, потому девушка была вынуждена использовать сенсорику и разить их нещадно, в самые уязвимые места, чтобы каждый из них умирал долго и болезненно, чтобы каждый принял на себя хоть толику боли, причиненной этой шестнадцатилетней девочке.
Каждый шаг давался ей с все большим трудом. Мори и сама не заметила, как в какой-то момент умудрилась отключиться и медленно, будто не решаясь сразу сделать это или нет, осела на склизкую от высокой влажности землю. Ее довольно быстро поддержали соклановцы, разобравшиеся в ситуации и слаженно отловившие тех, до кого Нобухиме, Меламори и, конечно же, Нанако-сама обезвредить не успели. Несколько человек все же умудрились ускользнуть, но задачу по их поимке вымолили для себя разведчики клана, благо часть работы в любом случае была бы возложена на них. Нашу же, спятившую от смерти главы, куноичи нашли вместе с телами почивших часовых и отнесли в медпункт для оказания первой помощи. Довольно легко выяснилось, что сознание она потеряла из-за слишком большого расхода чакры. Впрочем, в себя она пока приходить и не должна была. Маиру-сенсей заблаговременно убедилась, что ее проблемную ученицу накачают всевозможными снотворными препаратами, пока преподавательница не будет готова к ее пробуждению.

Ушло довольно много времени. Во всяком случае, ей казалось именно так. Меламори все спала и спала. Сны она видела в целом довольно однообразные: кошмары плавно сменялись чем-то приторно-ностальгическим, а затем вновь смена караула. Меламори время от времени лихорадило, но постепенно ее состояние только улучшалось. Не в ее интересах было сейчас умирать. Слишком много дел, слишком мало времени.
Чаще всего ей снилась Нанако. В основном момент из далекого прошлого, чудом отпечатавшийся в подернутом сумасшествием мозгу, когда она, еще совсем маленькая и не успевшая оправиться от чудовищной смерти отца и брата, лежит в местном госпитале, и Нанако-сама нежно гладит ее по голове, расправляя слегка спутанные мягкие детские волосы. Тогда эта женщина была самым нежным и заботливым человеком в довольно сложный период жизни Мори. Ее мать слишком погрузилась в осознание свое эгоистичного горя, игнорируя чувства своих детей, потому юная куноичи вынуждена была пытаться осмыслить все произошедшее в одиночку. Нанако-сама помогала забыть на время о негативных мыслях или направить их в правильное русло при помощи разговора, потому Меламори и должна была бы быть ей очень благодарна. Только осознается подобное, как всегда, слишком поздно. Потом Мори вспоминала о том, как все та же Нанако вытаскивала ее из навеянного сумасшествием от смерти матери полузабытья. Будто эта женщина всегда оставалась маяком, манившим девочку к себе, по правильному пути, помогая миновать опасные рифы и скалы. Даже несмотря на то, как опасно смотрела она на Йоши, сейчас Мори испытывала по отношению к ее смерти такую боль, которая едва ли смогла бы сравниться с пережитой прежде. Даже смерть отца она, пожалуй, не переживала так ярко, просто потому что сам факт лицезрения первой в ее жизни смерти заставлял эмоции слегка притупиться и уступить место осознанию самого факта. А еще было много кошмаров: окровавленное тело отца, пытающееся прикрыть уже переставшего дышать Даичи, отрезанная голова Нанако с искаженным от боли лицом, иссыхающее и рассыпающееся в пыль прямо на ее глазах тело Смотрящей...
Меламори вздрогнула и медленно открыла глаза. Судя по интерьеру, лежала она сейчас в одном из закутков резиденции Нанако. Судя по непреодолимой тажести в конечностях, кто-то наложил на нее сковывающую печать. Но Мори не была бы сейчас той, кем является, если бы не знала, как избавиться от этого простенького фуиндзюцу. Сконцентрировавшись на восприятии чакры, она отыскала печать на своем теле и влила в это место то количество своей чакры, которое требовалось, чтобы сломать ее. Иррациональные черные узоры, разбежавшиеся было по бледной коже, в мгновение ока растворились, позволяя тем самым девушке покинуть постель. Куноичи пошатываясь встала. Судя по всему, пробыла она здесь действительно достаточно долго. Организм яростно требовал удовлетворения всевозможных физиологических потребностей. Туалет девушка нашла быстро, а вот с едой было сложнее, потому она накинула на худощавые плечи черное хаори со светлой меховой оторочкой, принадлежавшее ранее главе клана и вышла на улицу. Неподалеку от входа затаилась изящная женская фигурка с аккуратно убранными гребнем из слоновой кости волосами. Фигура зажала подмышкой тонкую голубую книжку с сочными иллюстрациями на обложке и пыталась прикурить от огнива сигарету, заправленную в аккуратный деревянный мундштук. Мори подошла ближе и нерешительно тронула фигуру за плечо.
- Мори? Как ты выб...? - опешила Маиру-сенсей увидев девушку как минимум подвижной. Девушка небрежно махнула рукой.
- Я же ваша ученица. Забыли? - куноичи резким движением выбила из огнива искру, после чего сигарета наставницы весело вспыхнула. - И все же, это было лишним. Я в порядке. Ничего такого творить не собираюсь.
- Ну, я-то этого не знала, дорогуша. К тому же, раньше после таких событий тебя приходилось долго реабилитировать.
- Думаю, я достаточно изменилась благодаря ей... - Мори устало окинула взглядом порушенную деревню, которую довольно слаженно восстанавливали. - Когда похороны? И кого поставили... на ее место?
- Пока главой клана выбрана Хига Нобухиме. Это та девушка, которая защищала Нанако-сама вместе с тобой. Совет решил, что она неплохо подойдет на роль главы. Довольно зрелая и разумная куноичи...
- Я не защищала Нанако. - мрачно отрезала Мори. - Так когда похороны?
- Как скажешь. Завтра на закате, насколько я знаю.
- Мне позволят прийти?
- А почему нет, дорогуша?
- Не важно... Я ушла. - С этими словами куноичи в знак благодарности скользнула по плечу Маиру и направилась в сторону своего домика на отшибе. Ах, если бы он был ближе к центру, все могло бы сложиться совсем иначе. Наверное. Кто знает? Сейчас девушка очень надеялась, что не застанет дома своего брата. Даже если весть о кончине главы уже успела облететь всех членов клана, едва ли из-за этого будут прерваны миссии, это же иррационально. Сейчас Меламори особенно хотелось побыть одной. В первую очередь для того, чтобы решить для себя, что делать дальше. Она вовсе не была против назначения на пост главы клана новых людей и этой девушке она скорее симпатизировала, чем нет, но в то же время куноичи отчетливо понимала, что не может задерживаться в клановом поселении ни одной лишней минуты. Нужно было уходить прямо после похорон, но для этого сначала добиться от главы разведки позволения направиться на новую миссию куда-нибудь подальше и подольше. Было бы здорово попасть в помощники к Многоликому, его девушка почему-то была бы рада увидеть.
Переговоры с главой разведки она начала уже рано утром. Грустная женщина с сероватым лицом сейчас казалось еще более старой и измученной, чем обычно. Меламори ожидала от нее выговора насчет неадекватного поведения в момент нападения на клан, но почему-то получила благодарность за то, что успела спасти хотябы детей. Казалось, что эта женщина с удовольствием избавится от такой боевой единицы, как Мори, потому отправить девушку на миссию она согласилась почти сразу и даже дала выбрать несколько из них. Явно в клане присутствия Меламори сейчас опасались. Ее репутация распространилась намного дальше. Ну что же, тем проще будет отсюда сбежать. Пускай они боятся ее безумия. Посовещавшись немного с главой обе пришли к выводу, что лучше всего будет отправить девушку с миссией защиты на дальние рубежи с возможностью смены дислокации, а миссии выдавать уже по мере поступления. Проще говоря, куноичи довольно легко добилась возможности провести немного времени в странствиях наедине с собой. Отличный результат, вы не находите?
А позже был костер. Нанако-сама как всегда была красива, даже превратившись в старую и морщинистую женщину с сединой, перемежающейся с элегантными черными прядями. Ее жадно охватывало пламя, забирая с собой вместе с бренной плотью и последнюю боль главы, отразившуюся на точеном старческом лице, и смешиваясь с розоватыми отблесками уходящего заката. Костер прекратился уже когда заметно потемнело. Меламори нежно прикоснулась к пепелищу, будто последний раз прощаясь со столь много ей сделавшей женщиной, и энергичными шагами двинулась прочь из клана, накинув на плечи старое черное хаори экс-главы, отороченное бежевым мехом.